Эта страшная и смешная игра Red Spetznaz - Александр ВИН

– Соблюдай технику безопасности, амиго!

Ещё раз оглянувшись на преследователей, Глеб опять скомандовал своим: «Вёсла! На воду!».

– Дураки какие-то мне попались! Ничего не понимают!

Сойдя на берег, Бориска дулся в сторонке ото всех, не подходя к костру от своей шлюпки. Он был единственным, кто воспринял поражение «Ромео» в гонке так трагически. Глеб подошёл к нему в самый разгар самоедской процедуры.

– Учись проигрывать. Это, во-первых. И отвыкай безо всякой серьёзной причины обзывать людей. Это, во-вторых.

– А чего они…?!

– А чего ты? Кстати, откуда здесь взялась такая красивая вещица?

Нагнувшись, капитан Глеб поднял с решетчатого днища «Ромео» маленькую книжечку аккуратно нарезанной папиросной бумаги.

Крупные буквы «Big Bambu». Щёголь-мулат роскошно улыбался всему миру с полосатой лакированной упаковки.

– Это Макгуайр курил.… Ещё до того, как вышли на воду. И потом ещё один раз, когда мы весло потеряли…

Бориска горевал сам по себе, не особо интересуясь дальнейшей судьбой недисциплинированного курильщика Макгуайра.

– Много он выкурил?

– Да нет, маленькую такую одну сигаретку, самодельную, и всё.… Потом, правда, почему-то уже у самого берега еле веслом махал, путался им со всеми. А что такое?

– Ничего такого. Дисциплину на борту лучше блюсти нужно, а не страдать потом безумно от обиды. Ты согласен со мной?

Ему бы и не соглашаться с добрым командиром…

Бориска затряс буйной головой.

– Ладно, проехали.

Подобрав из-под стола позабытую поварёшку, Глеб начал сильно колотить в пустой алюминиевый бидон из-под воды. Звонкий голос атамана разнёсся по берегу.

– Полдень! Джентльмены пьют и закусывают!

Хорошая погода после обеда действительно закончилась.

Солнце, не особо решительное с самого рассвета, спряталось в мутную белесую мглу, приятно прохладный ветерок незаметно исчез из крон высокого черноольшаника. Во множестве появились вокруг гнусно жужжащие комары.

Люди потянулись к дымным кострам.

«Big Bambu».

Фирменная бумага для самокруток, патриотическая гордость карибских любителей марихуаны….

То, что лихой яхтсмен Макгуайер не рассчитал своих сил и действительно сдох, выкурив на воде несколько привычных косячков, но, ворочая при этом четыре часа подряд тяжеленным русским веслом, было предельно ясно.

«Ну, сдох и сдох, с кем не бывает… Красивые заграничные бумажки – это ещё не контрабанда. Вот только откуда на нашем деревенском берегу у крутого парусного парня появилась марихуана?!

…Привезти курево с собой в самолёте он бы не смог, да и зачем бы ему так глупо рисковать, общаясь при пересадках в аэропортах с многочисленными таможнями и пограничниками разных стран.

Купил уже здесь, у нас?

С кем же он смог так быстро найти общий язык по такому специфическому вопросу? В гостинице? Нет, там сильно шугают таких коробейников, да и вообще, групповых иностранцев в общественных местах обычно пасут ребята с незаметными глазами. Нет, явно не в гостинице.… С кем у него мог быть здесь контакт? И когда?».

– Глеб, машины пришли! Командуй!

Топоча длинными ногами, от дороги к нему мчался восторженный Бориска.

Из-за лесного поворота первыми выскочили три коротеньких, шустрых, открытых по верхам УАЗика, потом, натужно гудя, по песку втянулась на поляну и их «скорая техническая помощь» со всем походным скарбом.

По пути к машинам Глеб Никитин хлопнул по плечу Яна.

– Трасса подготовлена? Не сильную болотину ты в этот раз для меня подобрал?

– В прошлом году там сухо было. Не знаю как сейчас…

Лесниковы люди, выполнив задание по перегону автомобилей, с усмешками покуривали у крайнего костра. Иностранцы беспорядочно ползали по УАЗикам с восторженным детсадовским любопытством.

Поддавшись общему настроению, Глеб вытащил фотокамеру. Эти снимки тоже должны были украсить памятные альбомы его мужиков.

– Чи-из, Николас! Чи-из, мистер Макгуайер! Закройте рот, милый профессор!

Ещё за обеденным столом молчаливый Ян, не очень охотно справляясь с ролью официального руководителя, познакомил мужиков с турнирным раскладом. Перед последним этапом игры все команды имели по восемь очков и поэтому предстоящие пара часов бестолковой езды по лесу на УАЗиках должны были быть весьма увлекательными – речь шла о чемпионстве.

Опережая всех, Бориска первым прыгнул в самый красивый автомобильчик, ярко и ново раскрашенный камуфляжными пятнами.

– Чур, это наш! Мы едем на нём!

Ян двинулся к технике неторопливо, с деловитой заботой завел двигатель сначала у одного, потом у другого УАЗика, поморщился, разглядев у второго разбитую фару, потом опять не спеша подошел к первому и, кивнув своему экипажу, удобно, но без улыбки сел за руль.

Команде «Джин» транспортное средство выбирать так и не пришлось, хотя некоторые горячие головы порывались намекать Глебу, чтобы он, мол, поспешил, а то лучшие машины опять достанутся не им.…

Кроме разбитой фары и замотанной алюминиевой проволокой водительской дверцы, соратникам капитана Глеба пришлось довольствоваться ещё и порванными в хлам пассажирскими сиденьями.

Николас презрительно присвистнул, профессор потрогал пальчиком лохмотья грязной обивки и только многоопытный, хорошо знающий цену подержанным армейским предметам оружейник Хулио испытующе глянул на своего вожака.

Не осуждая своих юных братьев-командиров за эгоистическую прыть, капитан Глеб усмехнулся, хмыкнул и с удовольствием попинал хорошие, новые, с глубоким протектором, каким-то добрым волшебником забытые на их драндулете, покрышки. Резина на автомобилях Бориски и Яна была явно лысовата для гонок по пересечённой местности.

– По коням!

Комары всем так осточертели, что, едва дождавшись команды, «Виски», «Ромео» и «Джин» в полном составе практически одновременно взлетели на свои машины.

Гонка «на джипах спецназа», как было лихо заявлено в программе тура, началась стремительно.

Старенькими залатанными машинками рулили Глеб, Тиади и Ян. Остальным членам их экипажей оставалось только вцепиться изо всех сил в ручки, ремни, в плечи друзей, орать дурными голосами, свистеть и обзываться на соперников.

Бельгиец вёл машину мастерски, шикарно переключая скорости и притормаживая перед лесными канавами со скольжением и с аккуратными, правильными заносами. Ян был почему-то неосторожен, хрустел коробкой передач и никак не смотрел по сторонам, не обращая внимания на преследовавшего его поначалу вплотную Глеба.

– Ковбой!

По песку старой дороги они пронеслись одинаково ровно: Тиади, Ян и, с периодическими профессорскими взвизгами шин, Глеб.

Ближе к низине, под невидимым пока берегом залива, сухая земля внезапно исчезла, накрытая сочной болотной травой, и из-под колёс джипов полетели в разные стороны чёрные куски мокрого дёрна.

Позиция позади всех, занятая капитаном Глебом с самого старта, давала ему возможность, пока не накалилась ещё гоночная ситуация, внимательно наблюдать за странным поведением Яна.

Хоть парень и проигрывал Тиади всего ничего, но нервничал он почему-то при этом значительно, не по делу. И скорости, действительно, Ян дергал с каким-то остервенением, и на каждом вираже лез опасно на обгон бельгийца, и в яму залетел как-то на просеке неловко, по-детски, не оправдывая свою репутацию опытного водителя.… Потом напролом газанул через выступ густого кустарника, несколько раз опасно подреза́л машину бельгийца. Мужики за спиной Яна, словно почувствовав что-то нехорошее, примолкли и не особо откликались на бандитские крики, несущиеся из соседних машин.

Ещё Глеб заметил, что и Тиади несколько раз с изумлением коротко обернулся на Яна, но не кричал тому ничего, только ещё крепче цеплялся за руль.

После поворота на старую лесосеку колея стала опять приятней, под колёсами захрупала сосновая кора и мелкие ветки, высокие отбортовки засохшей грязи на обочинах лесной дороги не давали возможности водителям обогнать друг друга.

В изумрудном болотистом мху сбоку, буквально в нескольких метрах от колеи Глеб краем глаза заметил на ходу парочку высоких подберезовиков. Черноголовики стояли в невысокой травке прямо, стройно, вызывающе, даже как-то призывно.…

Бац!

Едва не вцепившись зубами в рулевой обод, Глеб Никитин выругался.

«Растяпа, раззява!…!!!».

Засмотревшись на прелестные грибные экземпляры, он не заметил на дороге глубокую промоину, в которую кто-то недавно бросил кусок трухлявого бревна.

– Все живы?!

Большой голландский парень был, конечно, жив, но вытирал ладонью кровь с уха и ругался при этом громко и специально непонятно для Глеба.